Приезжаешь, сдаешь пальто и оказываешься зажатым в толпе. Непонятно, куда идти. Раздают бокалы с пуншем. В состав пунша – ясное дело – входит водка. В Финляндии иначе быть не может. Некоторое время уходит на то, чтобы найти собеседников. Все кончается разговорами с журналистами – честно говоря, они здесь самые интересные люди. (Возможно, из-за пунша они кажутся более интересными, чем парламентарий, скажем, из Лахти.)
Ничего особо увлекательного я не ждал, потому что люди были в основном незнакомые. Из всей тусовки открытых исходников пригласили только меня. Я думал, будет, как с армией: больше кайфа потом об этом рассказывать. Но вышло в самом деле круто.
На Туве было потрясающее зеленое платье, которое привлекло бы внимание прессы, даже если бы мы были на вручении «Оскаров», а не на балу у президента Финляндии. Поскольку она так классно выглядела и поскольку в том году Финляндия не выиграла чемпионата мира по хоккею, пресса назвала нас королем и королевой бала.
Вот так.
«Ты пришел в этот дом как друг, а не как журналист. Журналистов мы сюда не пускаем».
Никогда не видел Туве в таком возбуждении. Она встречает меня на пороге нового дома в день, когда они с Линусом получили ключи. Дом совершенно грандиозный: не удивлюсь, если почтовый индекс пресс-центра (в котором теперь стоит бильярдный стол Линуса) отличается от индекса того зала, в котором спят Патриция и Даниела (там можно было бы разместить целый детский сад). Просторный коридор, неспешно огибая углы, ведет от входной двери в гостиную. Если убрать шикарный итальянский паркет, то девочки, когда подрастут, смогут носиться здесь на скейтборде. В кабинете Линуса на первом этаже раздвижная зеркальная дверь. Пять ванных комнат. Может быть, с тех пор нашлась еще парочка. И все это в огражденном поселке вдали от центра Кремниевой Долины.
У них гостит Нике Торвальдс. Отец с сыном только что вернулись из старого дома на взятом напрокат «BMW-Z3». Эту модель Линус собирается в скором времени купить, а вечером Нике поедет на ней в библиотеку Стенфордского университета. Но сначала он облокачивается о бортик бассейна, расположенного в заросшем заднем дворе, и объявляет, что это самый большой дом, которым когда-либо владели Торвальдсы. Потом берет лист бумаги и перечисляет всех двадцатерых Торвальдсов. Он еще не знает, что на подходе двадцать первая.
Линус тоже в приподнятом настроении обходит свои пустынные владения. Нике снимает окрестности на видео, а я прошу Линуса перенести Туве через порог, чтобы я мог это сфотографировать. Следует совершенно нехарактерная для финнов публичная демонстрация нежных чувств.
«Ты не ожидал, что наш дом будет таким большим?» – спрашивает меня Туве.
Туве хотела отправиться на открытие магазина ИКЕА в Эмеривилле, чтобы купить шкафы в новый дом, поэтому я пригласил Линуса с малышками к себе в дом, который я снимал на Стинсон-Бич. По приезде я позвал Линуса кататься на байдарке по лагуне. Он плавал вначале один, потом с каждой из девочек и выбрался на причал в мокрых штанах.
Я хотел узнать мнение Линуса по поводу главы «Испортит ли меня успех?», поэтому увел девочек на пляж, чтобы он мог спокойно прочесть текст. С полчаса Патриция и Адниела охотятся за морскими звездами и пробуют ножками воду, после чего одна из них провозглашает: «Kisin kommer», что означает: «Хочу на горшок».
Мы возвращаемся в дом. Линус в одних трусах сидит за компьютером и быстро печатает. Рядом с ним стоит пачка сухариков. Проходит секунд пятнадцать, прежде чем он понимает, что мы пришли. Он отводит глаза от монитора. Его первые слова: «Господи, какая мерзость этот Макинтош!»
Потом: «Я засунул брюки в сушилку».
Он переименовывает главу в «Богатство и слава», посчитав, что «Испортит ли меня успех?» звучит слишком эгоцентрично. Он хочет поработать еще, поэтому я увожу девочек искать тюленей, пока он заканчивает главу.
XII
Легко сражаться с ветряными мельницами, если не знаешь, как это трудно. Пять лет назад, когда люди спрашивали меня, сможет ли Linux проникнуть в царство настольных компьютеров, потеснив Microsoft, в их голосе всегда звучало сомнение. Я неизменно отвечал, что так и будет. Они воспринимали это скептически. На самом деле они, наверное, просто лучше меня знали реальность.
Я не представлял себе, во что это выльется. Что необходимо не только преодолеть технические проблемы на пути создания надежной и переносимой операционной системы, но и добиться для этой системы коммерческого успеха. Я бы наверняка закис, если б заранее знал, какая понадобится инфраструктура для нынешнего успеха Linux. Мало того, что надо быть молодцом. Это-то само собой, но еще все должно хорошо сложиться.
Любой здравомыслящий человек был бы совершенно потрясен и подавлен при виде отвесной скалы, которую предстояло штурмовать. Чего стоит одна задача поддержки PC во всем их редкостном разнообразии! Нужно помогать людям, столкнувшимся с ошибками, которые вы не можете воспроизвести, в приложениях, до которых вам нет дела. Но поскольку вам есть дело до Linux, все проблемы нужно решать.
Нечего и пытаться проникнуть на коммерческий рынок, не обеспечив серьезную поддержку пользователям. На ранних этапах развития Linux такую поддержку можно было организовать внутри компании. Но для того чтобы все сделать в больших масштабах, нужно много людей и серьезная инфраструктура. Недостаточно просто выделить телефонный номер (хотя бы и бесплатный), по которому клиент может задавать вопросы в течение месяца после покупки. Сейчас вопросы поддержки уже не стоят так остро, потому что ее можно приобрести у целого ряда компаний: Linuxcare, Red Hat, IBM, Silicon Graphics, Compaq, Dell. Но это было необходимо. Долгое время я этого даже не понимал. В течение нескольких лет это было основной проблемой.
В отличие от бизнесменов с солидной технической подготовкой или журналистов с коммерческой жилкой, я был узкоспециализированным программистом, который совершенно не представлял себе, что потребуется. Одни технические проблемы удержали бы меня от этого эксперимента. Если бы я знал, сколько понадобится труда и что я все еще буду этим заниматься через десять лет и что в течение десяти лет на это будет уходить почти все мое рабочее время, я бы никогда за это не взялся.
А оскорбления! Сейчас их не так уж много, но тоже бывают. Те, кому не нравится идея открытых исходников, или те, кто расстроен ошибками в программе, шлют мне мейлы, обвиняя во всех своих бедах. Сравнительно с положительными откликами такие сообщения составляют ничтожную долю, но они есть.
Да, знай я, какой труд меня ждет и сколько сложностей впереди, может, ничего бы у меня и не вышло. Если бы мне хватило знаний заранее предвидеть проблемы, дело могло бы заглохнуть вскоре после первого выпуска Linux. Если бы я знал, сколько деталей придется уладить и сколько всего люди ждут от операционной системы, то смог бы предвидеть ужасные варианты развития событий, которые были бы мне не по зубам.
Но я не мог предвидеть и хорошего. Какую мощную поддержку я получу. Сколько людей будет работать со мной вместе над решением проблем. Так что, пожалуй, я не прав. Если бы я мог предвидеть все хорошее, я бы, возможно, добился своего.
Интеллектуальная собственность
В наше время споры об интеллектуальной собственности (ИС) кипят так бурно, что в туалет нельзя зайти, чтобы не прочесть там настенную надпись в поддержку той или иной позиции. Некоторые думают, что патенты и прочие формы интеллектуальной собственности – это погибель для свободного мира, что эти законы не просто неверны, но злокозненны и их следует отменить как можно скорее. Другие полагают, что интеллектуальная собственность является чуть ли не основным двигателем мировой экономики. И вот они-то хотят максимально укрепить юридический статус прав на ИС.
В результате посвященные этому вопросу настенные надписи достигают порой крайней степени экспрессии.